Почему «выстрелила­» Москва-Петушки?

Если кому повезло читать сие произведение без редакционных купюр, то вполне понятно обывательское восхищение матюгальным слогом текста. Но читающий народ у нас то разный. Кому легло на душу, а кто и отринул. Не всяк одобряет длительные переборы. Тем более, без сомнения - в талантливом исполнении.

Можно долго рассусоливать про гениальные потуги Венички в созерцании нашего треклятого мира. Но всерьёз оценивать глубокомыслие написанного не имею возможности. По причине несерьёзного моего отношения к этому гениально/затрапезному чтиву.

Честно скажу - читал с интересом. Без слюней и слёз, но внимая. Если отбросить все интерьерные самолюбования и гадостные описания собеседников и прочей интеллектуальной плесени, то мне понравилось лишь то, как Веничка, с истовой страстью, протащил через все повествование свою любовь к рыжей петушковской (простигосподи) давалке.

Предполагаю, что портрет ейный писан с натуры. Хотя могу и ошибаться.

Читайте, люди. Думайте.

Причины нашей парадоксальной привязанности к этому одному из самых трагических произведений русской литературы не так очевидны, как кажется.

Произведение когда-то не было допущено в официальную печать по причине своей авангардной сложности. Тем не менее, оно имелось или, по крайней мере, гостило в каждом интеллигентном доме, всегда читалось, перепечатывалось, разворовывалось на цитаты.

На первый взгляд, весь текст - поток алкогольного бреда человека, который получил три высших образования (точнее, получал, так как ни один вуз не окончил). Отсюда заблуждение, что "Москва-Петушки" становится понятной после хорошего алкогольного "просветления".

Но "Москва-Петушки" написана трезвым человеком (в период очередной "завязки") - 30-летним, еще вполне здоровым Ерофеевым.

Истинный секрет притягательности этого текста в том, что перед нами очередная русская "Одиссея", задающая картографию нашего мира. Главное средство транспорта и средство коммуникации здесь - электричка, едущая неизвестно откуда и в итоге в никуда. Действие происходит поздней осенью, когда "дня осталось с гулькин х..". Электричка постепенно пустеет, но изначально населяют ее классические типы: ревизоры, пьяницы, красавицы, юродивые.

Вся книга замешана на, пусть и пропитанном водкой, но всем том, что живет в русском читателе как глубоко свое: на русском фольклоре, библейских аллюзиях, совдепии, анекдотах.

Потому что Ерофеев сумел легко и с иронией описать портрет целого поколения: потерянные и думающие, они прозябают в бесцельном существовании, в вагонах поездов и подъездах. Собственно тот Венечка, который едет к женщине и младенцу, который слышит голоса ангелов и погибает с красной Ю перед глазами - это некий идеальный и в то же время абсолютно реальный персонаж, алкаш, едущий к своей женщине, волхв, мчащийся с подарком к родившемуся младенцу. Сплетение всего - это всегда интересно, а когда это на узнаваемой платформе нашей повседневности, это ещё интересней.